ЖАНРЫ
билингва биография боевик воспитание детей Показать все жанры
ИНТЕРВЬЮ С АЛЛОЙ ГОРБУНОВОЙ
«Конец света, моя любовь» – изумительная страшная сказка о взрослении в 90-е, сочетающая достоверность с причудливой фантасмагорией. Жюри литературной премии «НОС» («Новая словесность») на прошлой неделе удостоило книгу главной премии 2020 года. Накануне премиальной церемонии автор, поэтесса Алла Горбунова, приходила к нам в студию записывать аудиокнигу по «Концу света…», которую теперь уже можно послушать. Нам удалось расспросить Аллу о том, как звучит и слушается литература, особенно, если ты сам ее писал, – и о новой книге, которая ждет нас с вами уже весной.
Алла, вы сами, для себя слушаете аудиокниги или нет?
У меня аудиальный путь восприятия информации все-таки хуже развит, чем визуальный. Мне проще воспринимать текст путем чтения. Хотя у меня бывало в жизни, что доводилось слушать аудиокниги, и это производило на меня большое впечатление. В частности, когда-то мне довелось слушать рассказы Платонова. Это было здорово, и это было совершенно другое ощущение, чем когда читаешь их глазами. Потому что, читая Платонова глазами, я читаю его очень медленно. Я зависаю над каждым предложением, обдумываю, понимаю, как это классно, вникаю в то, как это сделано. А тут уже текст идет в своем темпе, и я не могу его замедлить, в каждое предложение вникать, поэтому и чтение текста, и моя работа сознания происходят на другой скорости.
Из-за этого возникает впечатление, когда я слушаю рассказы Платонова в аудио, что я слышу нечто невероятно прекрасное, но оно ускользает. Я его не могу схватить за хвост, успеть в него вдуматься. Это было очень сильное, интересное ощущение. В таком восприятии было даже больше чуда, именно из-за невозможности ухватить за хвост. Также, когда я закончила университет и аспирантуру, мне довелось поработать какое-то время натурщицей в художественном училище. Это было непросто: сидишь в неудобной позе много часов. И мне тогда друзья на маленький плеер с наушниками записали тоже какие-то аудиокниги, и я сидела их слушала.
Как поэт вы читали вслух свои поэтические тексты и, наверное, привыкли к этому, а вот как с прозаическим текстом? Когда вы сейчас записывали аудиокнигу, была ли для вас разница в чтении и какая?
Разница в чтении есть и внутри поэзии, и внутри прозы: смотря для какой аудитории, в каком настроении, в каком формате. Бывает, стоишь на какой-то сцене, вечер, темнота, куча народу, читаешь стихи, и ты их даже можешь просто уже орать до срыва голоса, в трансе. А, бывает, читаешь негромко, медленно. Кстати, существует аудиокнига моих стихов. В Петербурге есть такой проект «BOREY BOOKS», у них вышла электронная книга моих стихов, маленькое избранное с 2003 по 2019 годы, там 30 стихотворений плюс аудиокнига – запись того, как я читаю эти стихи. Эта книга называется «Куплеты и гимны».
Когда я записывала стихи для этой книги, мне сказали близкие: ну, ты постарайся без срывающегося голоса, как-то поспокойней, помедленней. И я старалась читать достаточно медленно и спокойно, сидела в наушниках, записывала дома. Что касается прозы, то у меня, действительно, меньше опыта в том, чтобы читать ее вслух. Но, мне кажется, с прозой я с самого начала понимаю, как ее читать. Чувствуешь текст, и когда читаешь – проживаешь его. То есть, должно быть по живому: не должно быть ощущения, что есть какой-то барьер между мной и текстом, ощущения, что я отдельно, а текст отдельно. Должно быть непосредственное проживание. Кстати, читать стихи в самом начале, лет в 17–18, мне было сложно. У меня тогда уже были творческие вечера, и я поначалу стыдилась, стеснялась, и из-за этого глотала слова. С годами это прошло, и сейчас я обычно совершенно свободно себя чувствую, когда читаю стихи.
А слушать себя на записи вы можете?
Не очень люблю себя слушать на записи, потому что, когда читаешь вживую, на выступлении, есть энергия, которую ты передаешь своим присутствием, и ее могут чувствовать люди вокруг, а на записи она может отчасти потеряться.
Но автор, читая вслух, все равно дает свою интерпретацию. Вы вкладываете то, что мы можем не увидеть, прочитав сами. Тут ваше влияние очень велико – вы даете ваше восприятие.
Мандельштам писал: «мы только с голоса поймем, что там царапалось, боролось». Особенно это касается поэзии, потому что в поэзии голос – это личность. Я вообще считаю, что, применительно к поэзии, лучше автора никто не прочтет. Даже если автор читает несовершенно, монотонно, с завываниями, все равно это гораздо лучше, чем когда читает кто-либо другой, даже если он блестящий профессионал.
А вы что-то новое для себя открываете в тексте в процессе чтения вслух?
Мне трудно сказать, возможно, да, но нужно об этом как-то отдельно подумать. Бывает, читаешь и думаешь: «Господи боже мой, ну как вообще такое можно было написать!»
Некоторые авторы, когда пишут, они читают вслух, для себя. Вы не прочитываете, когда пишете?
Нет, я как бы и так знаю, как это звучит и читается вслух, мне для этого прочитывать необязательно.
С чего началась книга «Конец света, моя любовь»?
Она началась задолго до того, как я начала ее писать. Про многие вещи, о которых в ней идет речь, я уже очень давно думала, что когда-нибудь, может быть, я смогу об этом написать. Но я чувствовала, что к таким вещам сложно подойти, сложно справиться с этим материалом. И вот однажды пришло чувство, что с этим материалом я справлюсь. Что эта книга внутри меня уже есть, хотя еще совершенно непонятно было, какой она будет. И тогда я стала писать.
А если структурно – вы простраивали текст с самого начала, или какие-то куски рождались отдельно, и потом они сплелись во все это?
В основном эта книжка писалась с 2017 по 2019, наверное, но в нее был включен целый ряд гораздо более старых текстов, есть рассказ, например, 2009 года. И в процессе она стихийно формировалась. У меня вообще так всегда и бывает – книги стихийно формируются в процессе. Сначала нет какого-то жесткого плана, а по мере написания целое книги органически вырастает.
Допустим, когда вы пишете рассказ, вы перечитываете его снова? Или абзац? Как много вы работаете со словом?
Я обычно почти не правлю свои тексты.
То есть, вы по интуиции пишете – и оно остается?
Для меня важнее, скорее, работать над своим восприятием и сознанием. А интуиция позволяет видеть и делать такие вещи, которые вообще нельзя сделать путем рационального простраивания.
Тип письма в «Конец света, моя любовь» по-разному характеризуют: исповедальная проза, автофикшн… А для вас, по ощущению, какая дистанция получилась между вами лично и вашими воспоминаниями, которые вошли в этот текст.
Книга, которая опубликована, которую читают другие люди, – она уже отпущена на свободу. И в этом плане я не имею права себе это присваивать. Конечно, то, что написано в книге, может в огромной степени совпадать с моим личным, внутренним. Но притом все равно есть какое-то принципиальное отличие между моими сокровенными, неприкосновенными ни для кого воспоминаниями и отпущенной на свободу книгой, которая теперь не принадлежит мне, отрывается от этого личного.
Мы знаем, что будет какая-то новая книжка?
В марте выйдет книжка «Другая материя» в Редакции Елены Шубиной. Эта книжка тоже состоит из рассказов, каждый из которых может работать сам, и которые при этом все вместе работают как единое целое. Это такая форма, которая одновременно является сборником и романом. Как и в «Конец света, моя любовь», там тоже есть воспоминания, но они больше разбросаны по всей жизни – не только по детству-юности, а вплоть до сегодняшнего дня. Истории из жизни в этой книге переплетаются с внутренними откровениями. В ней тоже есть сильная мистическая линия.
Вы тоже планируете что-нибудь записать из нее сами?
Я бы очень хотела. Я люблю сама читать свои произведения.
